Согласно ст. 42 УПК, статус потерпевшего «присваивается», путём вынесения следователем, дознавателем соответствующего постановления, незамедлительно после возбуждения дела либо, если личность потерпевшего не установлена, сразу же после получения сведений о нем.
В сущности, потерпевший обладает теми же процессуальными правами, что и подозреваемый, – в частности, участвовать в следственных действия, а значит и в самом предварительном расследовании.
К тому же в ч. 1 ст. 249 УПК указывается, что потерпевший участвует и при рассмотрении дела по существу в судебном процессе.
Из этого мы делаем вывод: потерпевший может участвовать и в суде по избранию меры пресечения, разве что, как следует из практики, потерпевший обычно не то что на суд по избранию меры пресечения не приходит, он и на следственных действиях, в особенности на очные ставки, и при рассмотрении дела по существу появляется крайне неохотно.
Означается ли это само по себе, что его мнение будет учитываться по вопросу, где будет находиться фигурант – в СИЗО или на подписке?
Само по себе – нет.
Обратимся к ч. 1 ст. 97 УПК, здесь перечислены основания для избрания меры пресечения как таковой: наличие основания полагать, что скроется, и (или) продолжит заниматься преступной деятельность, и (или) может воспрепятствовать ходу расследования незаконными способами.
Как правило, если имеется что-то из перечисленного, то единственно возможная мера пресечения – заключение под стражу, в СИЗО, если простым языком.
Особый цимес в том, что в абз. 2 п. 3 ППВС от 19.12.2013 № 41 прямо указывается, что наличие таких оснований не даёт карт-бланш на избрание самой строгой меры пресечения, судам следует рассматривать каждый случай индивидуально, что либо вовсе игнорируется, либо находятся «достаточные» основания.
Ст. 108 УПК конкретизирует основания, однако нам не интересна: все поводы для заключения под стражу зависят сугубо от решений и скорости выполнения задач – например, обеспечения себе постоянного места жительства и согласия от владельца, обвиняемого.
Потерпевший может сыграть ключевую роль только в случаях, когда от него поступает информация, касающаяся перечисленных оснований:
Например, воспрепятствование осуществлению предварительному расследованию или судопроизводству: оказывал ли обвиняемый давление на потерпевшего, искал ли встречи, поступали ли угрозы, имели ли место попытки подкупить, принудить к изменению показаний, применял ли насилие обвиняемый в отношении потерпевшего насилие, в т.ч. продиктованное не целью улучшить собственное положение, а мотивом личной неприязни, и прочее.
Другой пример: обвиняемый может продолжить заниматься преступной деятельности – опять же свидетельства потерпевшего, который вполне может являться соучастником обвиняемого и проходить по другому, общему делу.
Третий пример: скроется от дознания, следствия, суда – логика та же, что со вторым примером: указание на обширные возможности, наличие гражданства либо подданства другого государства или вообще тайника с заряженным пистолетом, сумкой денег и фальшивыми документами на имя обвиняемого.
Так же не лишним будет отметить, что в случаях, когда обвиняемый и потерпевший были достаточно близко знакомы, свидетельства последнего о, допустим, импульсивности, наличия в прошлом судимости по насильственному преступлению и подобном могут, образно выражаясь, склонить чашу весов в пользу заключения под стражу, хотя и «силы» будут иметь куда меньше.
Как вы можете видеть, в приведенных примерах присутствует прямая причинно-следственная связь между возможностью свободного (подписка о невыезде) или ограниченного (домашний арест) передвижения обвиняемого и вредными для стороны обвинения, суда последствиями либо возможными последствиями.
Потерпевший не может прийти и сказать: «он [обвиняемый] мудак – хочу, чтобы он был в СИЗО».
К тому же одних слов, даже отраженных в показаниях, недостаточно, требуется совокупность доказательств: например, свидетельства очевидцев угроз, распечатки фотографий переписок и прочее.
Резюмируя, судья не вправе ориентироваться на мнение потерпевшего, однако на сообщаемые им сведения более чем может и даже должен.