Здесь кроется интересный момент:
с одной стороны – каждое действие должно быть мотивировано: например, если оперативник видит как человек заживо жарит козу, он имеет полное право осуществить задержание, поскольку, во-первых, действует в целях пресечения преступления, во-вторых, действует соответственно обстоятельствам – в этой ситуации всё просто;
с другой стороны – суд может ограничить конституции права человека только на основании «оперативной информации»: например, в суд предоставляется ходатайство о необходимости установления прослушки телефонных переговоров, в мотивировке указывается «оперативная информация» – тут сложнее, потому что, если вся версия обвинения строится на, допустим, протоколе осмотра предметов (dvd с записью созвонов), то стороне защиты прямо необходимо «выбить» – признать недопустимым – само постановление суда, которое разрешило «прослушку».
Впрочем, мной рекомендуется к подобным ОРМ заходить с другой стороны: отсутствия постановления суда в материалах дела, отсутствия постановления руководителя органа, чьи оперативники осуществляли ОРМ, поискал мелкие формальные нарушения по типу отсутствия ФИО или подписи судьи, вынесшего постановление и т.д.
Проблема следующая: если оперативник, по сути, свидетель, то, согласно ст. 75 УПК, он обязан указать источник своей осведомленности, однако, как следует из Определения КС РФ от 27.01.2022 №186-О, под требованием к указанию источника понимается фактическая возможность указать, то есть незнание источника – нарушение требований ст. 75 УПК, а вот невозможность раскрытия источника в виду его защищенности гостайной – отсутствие нарушения требований ст. 75 УПК,
Между тем, суд обязан соотносить все доказательства между собой и делать определенные выводы.
За пример возьмем сбыт наркотиков:
«оперативная информация о причастности к сбыту», на которую ссылается оперативник в рапорте об обнаружении признаков преступления + изъятие у человека наркотиков.
Первое «доказательство» будет продублировано в протокол допроса, однако сведения в протоколе будут содержаться ровным счетом те же самые, а рапорт о задержании и протокол досмотра либо обыска будет свидетельствоваться только о факте обнаружения и изъятия наркотиков.
Следовательно, из доказательств умысла на сбыт есть только «оперативная информация», которая пускай и является допустимым источником данных, однако ей противопоставлена целая совокупность контраргументов: «потребительский размер наркотиков», отсутствие договоренности с покупателями или поставщиками либо соучастниками, характерных фотографий, содержащихся в памяти телефона, и т.д., и т.п.
Для понимания, можете представить весы: на одной чаше один грамм бриллиантов, который символизирует рапорт и показания оперативников, на другой – 10 гр. алмазов.
Не смотря на то, что на первой чаще ограненный алмаз – бриллиант, потому что судьи очень любят формулировки «нет оснований сомневаться в достоверности информации, полученной от оперативного сотрудника» – как бы полицейским веры больше, чем согражданам, а на второй – не ограненные алмазы, большей ценностью для правосудия обладает содержимое именно второй чаши.
А вот если по «оперативной информации» лицо причастно к незаконному обороту без цели сбыта, то доказательством этого будет и рапорт, и протокол допроса оперативника, и протокол обыска, что уже достаточная для осуждения основа.
Резюмируя, «оперативная информация» – допустимое основание для проведения ОРМ, а результаты ОРМ, проведенных по такому основанию, допустимы для использования в качестве доказательства, однако сами по себе являться доказательствами не могут.