Вот так, сходу, могу припомнить два примечательных прецедента: рассыпание в комплиментах адвокатского сообщества в адрес покойного Славы Лебедева и такие смачные, заметьте, многократные (!) тирады Пашаева в СМИ.
Между тем, последние несколько лет всё больше силы набрал общественный дискурс на две темы: суд присяжных и смертная казнь. Положительно о первом высказываются преимущество юристы с удостоверением адвоката, о втором – юристы с другими «корочками».
Собственно, суд присяжных. В современной нам России имеют место быть два состава суда присяжных: из 6, если дело рассматривается в районном или гарнизонном суде, подробнее – п. 2.1 ч. 2 ст. 30 УПК, 8, если – в верховном суде республики, краевом, областном и т.д., подробнее – п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК.
Учитывая специфику ресурса, укажем это так: ч. 5 ст. 228.1 УК – сбыт в особо крупном, ч. 2 ст. 105 УК – квалифицированное убийство, ч. 4 ст. 229.1 – контрабанда наркотиков, прекурсоров, оборудования и (или) инструментов, подсудны судам из 8 присяжных заседателей, ч. 3 ст. 31 УПК.
Как минимум, один состав из вменяемых должен быть оконченным, то есть за него реально могут назначить пожизненное лишение свободы. Из этого же проистекает следующее: суд присяжных не назначается, если заключено досудебное соглашение или вышли сроки давности – в таком случае пожизненное и так не назначается - риски меньше, мнение общество не важно.
Это ограничение негативно, потому что судья по, например, совокупности преступлений может назначить 25 лет л/с – не пожизненное, спору нет, но чем оно отличается от него – вопрос риторический.
Также суды с участием присяжных заседателей не назначаются, если вменяемое преступление совершено в несовершеннолетнем возрасте, что то же, на мой сугубо личный взгляд, отрицательное явление.
Логика, в общем и целом, понятна. Присяжные будут исходить из «это же ребенок!», учитывая минимальный возраст присяжных – не младше 25 лет – они «примерят» ситуацию на своих детей, но, зная наше общество, подобный аргумент выглядит слабо. К фигурантам дела «пацан к успеху шел» многие публично требовали применить высшую меру.
Для судопроизводства с участием присяжных заседателей требуется подать ходатайство до получения статуса подсудимого - на предварительном следствии или на предварительном слушании.
К следующей проблеме суда присяжных зайдем издалека: смотрели сериал «Лучше звоните Солу!»? В USA суды присяжных не только могут участвовать во всех уголовных судопроизводствах и даже некоторых гражданских, но стороне защиты, грубо говоря, можно указывать на ошибки в материалах дела, предоставляемых стороной обвинения. У нас – нельзя, то есть никакого экспрессивного выступления защитника с «погромом паршивой версии прокурора». Порой, применение ограничений у нас доходят до абсурда.
Между тем, в их судах присяжных должно быть достигнуто единогласие, а у нас – достаточно, чтобы было большинство «за», ну и количество присяжных заседателей меньше на 4-6 человек.
В ч. 6 ст. 335 УПК указывается, что оценка допустимости доказательств проводится без участия присяжных заседателей. Если судья сочтет доказательство недопустимым, он его исключит, причем присяжные не уведомляются о том, что что-то было исключено.
Если это не соблюсти, а, например, встать и при них заявить, что доказательства – сфабрикованы? Прокурор подает после приговора суда представление в апелляцию, приговор отменяют и направляют на новое рассмотрение.
Можно ещё хитрее пример взять. Часто ли даются признательные показания под давлением при физическом присутствии «бесплатного» адвоката? Ответ известен. Заявить об этом вы не можете, потому что показания, данные под давлением – недопустимое доказательство, о чем говорить нельзя. Следовательно, отмена приговора по тем же причинам.
Или возьмем за пример показания подсудимого, которые то же доказательства, то есть, если подсудимый отказывается от них, получается критикует то, что предоставила сторона обвинения – отмена приговора. Хотя всё будет зависеть скорее от той формы отказа, которую выберет подсудимый. Нет запрета на отказ без разъяснение причины со ссылкой на ст. 51 Конституции.
Естественно, судья одёрнет вас и попросит присяжных не учитывать сообщенную вами информацию при принятии решения, руководствуясь ч. 3 ст. 336 УПК, однако, если этот эпизод отражен в протоколе судебного заседания – а он будет отражен, у прокурора появится возможность обжаловать приговор.
Ещё из забавного: ч. 8 ст. 335 УПК, на первый взгляд, выглядит более чем пристойно – запрещено исследовать факты о личности подсудимого – наркомания, прошлые судимости и т.д.
Однако, на практике, она зачастую используется с точностью до наоборот: нельзя сообщать факты биографии подсудимого, не относящиеся к обстоятельствам дела, например, «дети голодают», «в детстве били» и т.д.
Эта подводит нас к следующему вопросу: «какие вопросы стоят перед присяжными?».
Согласно ст. 339 УПК, их три:
– Преступление было или нет?
– Если было, подсудимый совершил это или нет?
– Если было и совершил, виновен он в совершенном или нет?
Поэтому, кстати, присяжные называются «судьями факта» – устанавливают факты, а судьи-юристы – «судьи права» – то же устанавливают факты, но руководствуются нормами, закрепленными в нормативно-правовых актах.
Касательно последнего вопроса, в англосаксонской правовой семье – не российской – есть понятие «jury nullification» – нуллифицирующий вердикт присяжных, это значит, что подсудимый совершил преступление, но наказание он понести не должен, по крайней мере, с т.з. присяжных.
Самый цимес в том, что присяжным не объясняют, что такое в юридическом смысле «вина», и каждый из них толкует его по своему.
Если рассматривать «вину» в плоскости права, под ней понимается субъективная сторона преступления, в т.ч. осознавал или нет подсудимый, что совершает преступление.
Например, доставщику курьерской службы передали пакет с наркотиками в особо крупном размере, тот его передал перевозчику курьерской службы. Преступление, а именно – пересылка в особо крупном, – было. Доставщик – совершил. Но невиновен, потому что не осознавал, что совершает.
С этим никаких проблем. Но бывает и другая ситуация. Возьмем пример из уже истории:
2005 год, полковник ГРУ и два десантника почему-то невзлюбили некоего Анатолия Чубайса и подорвали автомобиль последнего, затем обстреляли из «калашей», им вменили несколько составов и суд присяжных их два раза оправдал, то есть присяжные сочли, что преступление – было, подсудимые – причастны, но за преступление наказание нести не должны.
Типа: убийство Чубайса – не преступление.
Раньше суды присяжных назначались за преступления, санкцией которых предусмотрена смертная казнь или лишение свободы свыше 10 лет.
Казалось бы, «универсальная спасительная веточка» – докажи, что сбыт наркотиков в особо крупном – непреступен, но лучше быть реалистом – наркоманов и сбытчиков в обществе не любят, к тому же в обывательском сознании «фасовка и особо крупный» – стопудовое доказательство умысла на сбыт.
Поэтому в судах присяжных по тому же сбыту наркотиков рекомендуется выстраивать линию защиты так, чтобы присяжные ответили «нет» на первые два вопроса, без надежды на третий.
Как, например, это было в деле с контрабандой кокаина с последующим сбытом 15 партий общим весов в 472 кг – якобы отсутствовало событие создания и участия в преступном сообществе и была установлена непричастность к контрабанде и сбыту наркотиков.
Также перед присяжными заседателями ставится вопрос о том, заслуживает или нет подсудимый снисхождения, в таком случае наказание будет назначено с учетом ч. 1 – пожизненное лишение свободы не назначается, и ч. 4 ст. 65 УК – отягчающие не учитываются.
Резюмируя, суды присяжных в современной нам версии – почти бесполезная вещь; если суды присяжных расширить на несовершеннолетних, неоконченные преступления и в целом расширить перечень подсудных суду присяжных составов – можно смело говорить о том, что эта форма судопроизводства полезная.